Правила: 1. Ник желателен на кириллице, с большой буквы. 2. Желательно использование в качестве ника своего славянского (если пока нет, то паспортного) имени. 3. Уважай собеседника. 4. У славян обращение на "ты" приветствуется.
ПРИНОШЕНИЕ ПЕРВЫХ ПЛОДОВ В ХРАМ Обыкновение совершать празднество при созревании хлеба было во всех странах света, древнего и нового. Наши предки славяне, когда сделались земледельческим народом, соблюдали долгое время жатвенные обряды и даже отправляли их с торжественными угощениями, особенно во время уборки хлеба. Доселе остались следы этих обычаев, и это доказывается тем, что поныне во многих местах во время и после жатвы приносят в церковь для освящения первые снопы и печеный хлеб от первого умолота, первые соты меда и первые созрелые плоды*. В Малороссии делают при этом случае кутью из риса, которую украшают цветами и благоухающими травами и приносят ее в церковь для освящения с плодами и медом. Во всех тех местах, где занимаются разведением пчел, вменяется обычаем в обязанность, чтобы каждому хозяину приносить в церковь первые медовые соты. То время, в которое собирают там мед, называется пасычным и пасиковым. Арконские славяне по уборке хлеба приносили жертвы в честь Святовида. В день его праздника народ толпился у ворот и вокруг ограды храма Святовида. Верховный жрец закалывал одного из домашних животных и преподавал наставление народу. На другой день отворялись двери храма, и народу показывали рог Святовидов. Если меда убыло в нем в течение года, то предсказывали будущий неурожай и собирали запасы на следующий год. Затем жрец выливал остаток меда к ногам истукана и снова наполнял рог. После приносили испеченный пирог в рост человеческий. Жрец, став за пирог, спрашивал у народа: «Видит ли его? Если народ отвечал, что его не видит, то жрец изъявлял желание, чтобы и в будущем году он мог укрыться за пирогом – это значило пожелание лучшего урожая. Жрец снова поучал народ; потом наступало пиршество и всякого рода забавы, в коих умеренность и воздержание почитались стыдом.
В Костромской губернии поселяне перед началом жатвы молятся на три стороны, кроме северной. По окончании жатвы оставляют на поле небольшой клок хлеба, называемый волотка на бородку (волотка – значит хлебный колос); обвивают оставшеюся соломой свои серпы и кладут их в дом пред св. иконами. Другие катаются по ниве, приговаривая: «Жнивка, жнивка! Отдай мою силку на пест, на мешок, на колотило, да на молотило и на криво веретено»
А.Коринфский. "Народная Русь" 1901 г. «Спожинать» - кончать жатву, дожинать хлеб. «У нас уже спожали!», «И у нас спожинают (дожинают последки)!» - говорят в народе. К этому дню «поспевает все слетье», после него начинаются «осенины», и дело не на шутку идет к зиме. Время с 15-го по 29-е августа слывет под названием «молодого бабьего лета» (настоящее - начинается с 1-го сентября). Спожинки - «последний сноп дожинают» и у самых неторопливых хозяев. А у хороших хлеборобов, - если у них самих засилье не берет, - устраивается в этот день веселый сноповоз - «дружной помочью», за посильное-хлебосольное угощение по-праздничному. На Спожинки, - там, где к этому времени заканчивается жатва, - по деревням устраивают «мирскую складчину», варят «братское пиво» и пекут праздничные пироги из новой муки. На пирушки созываются все родные и добрые соседи - «пировать Успенщину». В урожайные годы в этот день колют купленого на мирские деньги барана. В старину в этот день крестьяне собирались гурьбою на боярский двор, где и праздновалось окончание жатвы, сопровождаясь особыми, приуроченными к тому обрядами. Жницы обходили все дожатые поля и собирали оставшиеся несрезанные колосья. Из последних свивался венок, переплетавшийся полевыми цветами. Этот венок надевали на голову молодой красивой девушке и затем все шли, с песнями, к господской усадьбе. По дороге толпа увеличивалась встречными крестьянами. Впереди всех шел мальчик с последним сжатым снопом в руках. На крыльцо хором выходил боярин с боярынею и с боярышнями и приглашал жниц во двор, принимая венок и сноп, которые после этого и ставились в покоях под божницею. Угостившись на боярском дворе, толпа расходилась по домам. Во многих местностях, дожинаючи последний сноп накануне Успеньева дня, замаявшиеся-уморившиеся на летней страде жницы катаются по жнивью, голося-приговаривая:
«Жнивка, жнивка! Отдай мою силку: На пест, на колотило, На молотило, На кривое веретено!»
Этим надеются они набраться новой силы для дальнейших -осенних и зимних - бабьих работ. На возвращающихся с «дожинок» баб и девушек поджидающие их у деревенской околицы молодые парни выливают ведра воды. Иногда при этом поется какая-нибудь подобающая случаю песня - вроде, например, следующей:
«Пошел колос на ниву, На белую пшеницу. Уродися на лето, Рожь с овсом, Со дикушей, Со пшеницею: Из колосу - осьмина, Из зерна - коврига, Из полузерна - пирог. Родися, родися, Рожь с овсом!»
По народной примете, соблюдением этого старинного, завещанного отцами-дедами обычая обеспечиваются плодотворные дожди на будущую весну и лето. На севере принято подавать за праздничный стол на Успеньев день «дежен» (толокно). Бабы едят его, похваливают и ведут беседу о прошедшем жнитве. Девушки поют в Успеньев вечер, за толокном-деженем, приличные случаю песни. А старые старики прикидывают-подсчитывают («по суслонам») собранный урожай. Детвора до поздней ночи шумит в этот день у заваленок, проводя время за веселыми играми, перемежающимися звонкими-дробными припевами. Заливаются-звенят, по всей деревне разносятся молодые голоса:
«Дожили, дожили, Спожинки встретили, Коровая почали, Толокна процведали, Гостей угостили, Богов помолили! Хлебушко, расти! Времячко, лети, лети - До новой весны, До нового лета, До нового хлеба!..»
С Успеньева розговенья начинаются по деревням осенние «посиделки», «засидки», «беседы». Время не ждет: до Покрова только-только успеть молодежи досидеться до свадеб. Принято не засылать и сватов раньше как через две недели после Спожинок. А известно исстари, что «первый сват - другим дорогу кажет». Потому-то и начинают деревенские красавицы засматривать себе женихов после Успения. «С Успенщины не успеешь присмотреть - зиму тебе в девках просидеть!» - увещает красную девушку народная мудрость устами старой пословицы, взявшейся из крестьянского быта, тесно связанного с полевыми работами и твердо памятующего, что: «На белом Божьем свете всему - свой час». На Третий Спас соблюдается до сих пор сохранившееся обыкновение загадывать о посеве. Из «дожиночного снопа», - о котором велась речь выше, - берутся три колоса. Вылущенные из них зерна, из каждого наособицу, - зарываются в землю на примеченном укромном месте. Если раньше и лучше всех взойдут зерна первого колоса - значит, лучший урожай даст в будущем году ранний сев; если зерна второго - средний, третьего - поздний. В Тульской губернии перед Спожинками старые люди ходят на воду и наблюдают за течением. Если реки, озера и болота не волнуются ветром, и лодки стоят спокойно, - то примета говорит, что осень будет тихая и зима пройдет без метелей.
К 9-му серпня (07.08) на большей части Славии заканчивается жатва, отсюда и название праздника — Спожинки (дожинки, обжимки). Последний сноп (“пожинальник”) жнут молча, чтобы не беспокоить дух поля, который переселяется в него. По старинному обычаю на сжатом поле оставляют небольшую часть не срезанных колосьев, связывая их лентой, — завивают “перепелицу” (“бороду Велесу”). Вокруг “бороды” тщательно выпалывают траву, а внутрь кладут требу: хлеб с солью. По окончании жатвы женщины катаются по ниве, приговаривая: Нива, нива, отдай мою силу, Я тебя жала, силу теряла, Нива, нива, отдай мою силу, На пест, на колотило, На молотило, да криво веретено. Пожинальник посвещается Мокоши, его одевают в праздничный женский наряд и ставят на стол, где он и стоит во время пира. На зачине жрецы славят Велеса, поднимая над головой горшок с просом: Щедры Велесе, Зри на ны с небеси. Житом одари, Поле возроди, Благо дари веси.
“То Влес ущаше праотце наше Земе раяте, а злаки сеяте, А жняте вена венища О полех страднех, А ставете снопа до огнища, А цтеть го яко отце божска”.
(Это Велес учил праотцов наших землю пахать, и злаки сеять, и жать венки на полях страдных, и ставить снопы в жилище, и чтить Его как Отца божьего.) (ВК III. 8.2) В этот день освещают яблоки и зерно. Приносится в жертву баран. После зачина веселый пир (запрещено употреблять в пищу говядину). Страва: каша, мёд, яблоки, хлеб, пиво, пироги. С этого дня начинаются осенние хороводы и игрища.
Ты зоря, моя ты зоренька Ты заря, моя ты заренька, (каждая строка – 2 р.) Ты вечорная веселая была, Ты сыграй зоря во гуслицы, У тебя-ли гусли славные, Гусли славные, вознатные. Мой-то свекор у ворот стоит, Молоду сноху да(ы)мой зовет, Ты пойдем-пойдем, любимая сноха, Я нейду-нейду, не слушаю тебя, У нас игры недоиграныя, Скачки-пляски недоплясаныя. Ты заря моя, ты зоренька, Ты вечорная веселая была, Ты сыграй заря во гуслицы, У тебя-ли гусли славные, Гусли славные, вознатные. Мой-от милый у ва(ы)рот стоит, Молоду жену да(ы)мой зовет, Ты пойдем-пойдем, любимая жена, Я иду-иду и слушаю тебя, У нас игры все доиграныя, Скачки-пляски все доплясаныя. *************************
Вселиственный мой венок Вселиственный мой венок, ладо-ладо, мой венок (2р) Вселиственнай, дарагой ладо-ладо, дорогой (2р) Он дорогой, залатой ладо-ладо, золотой (2р) Сы золатом сывитой ладо-ладо, сывитой (2р) Куда венок паложити ладо-ладо, положити (2р) Положу венок в теряме ладо-ладо в теряме (2р) Во теряме, в каравать ладо-ладо, в каравать (2р) У батюшки в головах ладо-ладо, в головах (2р) Вот там вянку местечкя же ладо-ладо, местечкя (2р) Вот там вянок не помнуть ладо-ладо, не помнуть (2р) Вселиственный не потруть ( ладо-ладо, не потруть (2р)
Пад гарою жито жала (покосная) Пад гарою жито жала, Снапов не вязала. Снапов не вязала, Тогда жей буду снапы вязать Як соне(о)йка зойдя. Як соне(о)йка зойдя. Сколько же з милым не гуляла, Прауды не казала. Прауды не казала, Тогда жей буду прауду казать Як он меня возьме.
Катися кола Катися кола, катися кола Катися кола, катися кола
Катися кола, катися кола Катися кола, катися кола
Катися кола, катися кола Па жолтых долах, па жолтых долах Де лятают бджелы, де лятают бджелы Катися кола, катися кола
Катися кола, катися кола Па чарвоных долах, па чарвоных долах Де гарыть вясела, де гарыть вясела Катися кола, катися кола
Катися кола, катися кола Па чорных долах, па чорных долах Де не мае гора, де не мае гора Катися кола, катися кола
************************
Ой до конца, жинчики, до конца (покосная) Ой до конца, жинчики, до конца, Да пойдём-ко до домоньку за сонцам. (2 р.) Ой до краю, жинчики, до краю, То я вам и пирожечка роскраю. (2 р.) Ой, у дома хозяешка домое, Да-й для нас и ввечероньку готуе. (2 р.) Ой, не мила вечеронька, не мила, Широкая нивонька втоми(ы)ла. (2 р.) Ой, не так и нивонька, як готы, Як же тые широки(ы)е загоны (2 р.)
Отправлено: 29.07.14 15:33. Заголовок: А кое-где на поле ос..
А кое-где на поле оставляли несколько не срезанных колосьев, свивали их, перевязывая лентой — «завивали бороду», и приговаривали: «Дай Бог, чтобы на другое лето был хороший урожай!».
«Бороду» пригибали к земле и слегка присыпали землей, прикапывали; под эти стебли клали хлеб-соль, и низко кланялись матушке-ниве: «Вот тебе борода, уроди нам ржи и овса!». Этот обычай пришел еще с языческих времен, когда крестьяне верили, что на ниве обитают духи-полевики. По древним славянским преданиям, урожаи зависели именно от них. Носясь в воздушном пространстве, полевики нисходят на землю оплодотворяющим семенем дождя, и в материнских недрах земли превращаются в различные злаки. При уборке хлеба некоторые из этих добрых духов, чтобы перезимовать прямо на родной ниве, прячутся в тех колосьях, которые остаются на корню.
Другие же полевики попадают в дожиночный сноп; вот почему еще он пользуется таким почетом — не меньшим, чем зажиночный конца прошлого месяца. В некоторых местах из дожиночного снопа изготавливали куклу наподобие ребенка — в зрелом хлебе наши предки видели прекрасное дитя, рожденное плодовитой землей. Иногда же на дожиночный сноп надевали сарафан, приделывали ему из палок подобие рук и носили по деревне, а потом, во время застолья, украшенный сноп ставили на середину стола, и совместное пиршество длилось до позднего вечера.
Дожинки (дожин, дожни, пожинки, пожиналки, выжинки, обжинки, обжатки, оспожинки, спожинки, вспожинки, Спожиница, Спожин, Госпожинки, Госпожки, Успенщина) - последний день жатвы (чаще всего, дожинки приурочивались к Успению Богородицы или к Третьему Спасу, в который совершались ритуально-магические действия, знаменующие собой завершение уборки урожая. Таким же образом называлась праздничная трапеза в честь этого события.
Дожиночные (жатвенные) обряды исполнялись как после окончания озимой, так и яровой, жатв, иногда при уборке других растений (например, льна). Основные элементы дожиночного обряда были широко распространены у всех восточных славян и заключались в следующем.
При завершении жатвы небольшую горсть колосьев оставляли на поле несжатой. Этот пучок, носивший название "борода", "коза", "козулька", либо "косица", "завивали", "заламывали" или связывали различными способами.
В самом древнем и распространенном варианте стебли растений надламывали и сгибали дугой таким образом, чтобы колосья соприкасались с землей (вологодск., новгородск.). Иногда пучок прижимали к земле камнями (смоленск.). В некоторых случаях закапывали концы колосьев в землю, иногда вместе с куском хлеба (запад.-русск.). Сгибание колосьев до земли могло сочетаться с закручиванием в жгут (сев-восточн. Русск.). "Завивать бороду" и означало скручивать жгутом, сгибать, придавать круглую форму. В последнем случае делать венок, не срезая растения. Известно завивание бороды в одно или несколько колец.
Кроме жгутообразных изготавливали "бороды" в виде "косы" ("косицы"). "Богородице косица - для урожая на будущий год" (костромск.; Славянские древности. 1995. С. 232). Борода - коса (красота) представлялась женским символом и связывалась с мотивом свадебного обряда.
В более поздних вариантах обряда несжатый пучок стеблей связывали узлом (реже - тремя узлами), перевязывали наверху, около колосьев, стеблями, травой, поясом, красной ниткой или лентой. Несжатые стебли образовывали круг, стебли из середины которого сжинали для ритуального последнего снопа (см. Дожиночный сноп). Несжатые стебли круглой "бороды", связанные наверху, представляли собой беседку. Нередко "борода" украшалась цветами (архангельск.); в севернорусских районах для украшения "бороды" использовались старые шапки и лапти. Иногда колосья поверх узла срезались и клались в последний сноп (см. Дожиночный сноп).
"Завитая борода" могла накрываться сверху особым снопиком, имевшим названия: "куколка", "клобучок", "шапка". Сноп изготовлялся из того же жита, что и "борода", и одевался на нее колосьями вниз (вологодск., енисейск., костромск., Нерчинский округ Сибири). Подобный вариант "бороды" сложился под влиянием развитого в этих местах ритуала "дожиночного снопа".
Кроме того, "бороду" могли обкладывать соломой или колосьями (вологодск., вятск., костромск., новгородск.), что представляло собой настил, носивший название "гумешко", "гумно" (вятск.) или ограду, забор, называвшихся "двор" (костромск.). Иногда настил воспринимался в значении постели Илье или Христу, тогда срезанные пучки колосьев раскладывались четырехугольником, ориентированным по сторонам света. "Кто говорит Христу на бородку, а кто говорит Христу на постельку. Устанет, ходя-то, он, батюшко, може и прилечь захочет, може, и на моей соломке приляжет" (владимирск.; Славянские древности. 1995. С. 232). Делали настил и в виде круга - "кружка", раскладывая колосья по солнцу (вологодск., новгородск.), реже изготовляли настилы из цветов (пинежск.).
В северо-восточных губерниях, окончив полевые работы, на последней полосе ставили вертикально крест, свитый из ржи, овса, ячменя, и обкладывали жгутиками из тех же стеблей (вятск.), что получило название бороды - "часовни".
Ритуальное "завивание бороды" выполняла старшая из жниц, либо женщина, пользующаяся всеобщим уважением. Происходило это магическое действие в торжественной обстановке с соблюдением определенных правил. Так, "волотки" (стебли) "завивали" по солнцу; до "бороды" не разрешалось дотрагиваться руками, поэтому ее "заламывали", обернув руку рукавом рубахи или передником. Прикрытая рука служила символом богатства и изобилия, а голая - бедности; а кроме того, чтобы сила зерна не исчезла от прикосновения, а осталась в самих колосьях.
Помимо ритуального изготовления "бороды" дожиночный обряд включал в себя прополку "бороды", вскапывание земли между колосьями и засев зерном (запад.-русск.), хождение вокруг "бороды" (сев.-русск.), полив бороды водой, обливание парнями у околицы деревни возвращавшихся с дожинок жниц, мытье ими рук; кувыркание (катание) по земле, стерне или "завитым" колосьям.
Сюда же включались разнообразные действия с серпами. Их могли разложить вокруг "бороды" (южно-русск.), т.е. магически заключить "бороду" в круг; полить водой. Если серп не резал рук во время жатвы - его "награждали". Награждение серпа заключалось в том, что его "женили". Обычай "женитьбы серпа" совершался по-разному. Серп, начиная от рукояти, обматывали колосьями ржи или пшеницы так, чтобы они, примыкая к острию серпа, как бы с него стекали. После этого серпом несколько раз покалывали землю. В другом варианте в последнюю сжатую гость заматывали либо все серпы, участвующие в жатве, или серп самой старшей жницы, которая его и заматывала. Когда обмотанный в колосья серп оказывался вплотную прижат к земле, жница выдергивала колосья с корнями, подымала высоко над головой и говорила: "Родись, и водись, на тот год не переводись!" или "уродись на тот год вот такой" (московск.; Зернова А.Б. 1932. С. 33).
Кроме этого, у "завитой бороды" совершались гадания. Так, старшая из жниц садилась на землю лицом к "бороде", собирала серпы у всех женщин, брала их за рукояти и бросала через голову. При этом каждая женщина загадывала - доживет ли она и ее родные до следующей жатвы. Серп, воткнувшийся концом в землю по направлению к церкви, предвещал смерть; серп, упавший дальше всех от "бороды", говорил о долгой жизни (рязанск.). Могли гадать и по зернам нового урожая. Говорили: "К этому хозяину приходили бы купить и займовать! Кто зернышко съест, если девушка - замуж идти; если парень - женится; если женщина - дитя родить; если корова - телушку родить; если овечка - двойничков принести!" (вологодск.; Потанин Г.Н. 1899. С. 202).
Отдельным ритуалом можно считать приготовление символического угощения. На положенный внутри колосьев "бороды" камень, изображающий стол, покрытый куском полотна - "скатерью", либо просто на расстеленную на земле ткань, клали кусок хлеба с солью. Иногда хлеб привязывали к "бороде".
Завершался комплекс дожиночных обрядов праздничной трапезой в доме хозяина жатвы. Иногда это сопровождалось внесением в дом последнего снопа (см. Дожиночный сноп) и подношением хозяину венка, сплетенного из колосьев (смоленск.). Основными обрядовыми блюдами на дожинках были: "саламат" - густая каша из овсяной муки с салом и маслом (сев.-русск.), которая по народным представлениям, содействовала плодородию хлебов будущего года; "дежень" - толокно, замешенное на кислом молоке или воде (архангельск., пермск.); пироги с кашей, яичница (у севернорусских - пожинальница), блины, пиво, вино и мед (см. Хмельные напитки).
Дожиночные обряды сопровождались заговорами и жатвенными песнями, исполняемыми в разные моменты ритуала. Во время "завивания броды" пели: "Уж мы вьем, вьем бороду У Гаврилы на поли, Завиваем бороду У Васильевича да на широком, У Васильевича да на широком. На нивы великой, На полосы широкой, Да на горы на высокой, На земли чернопахотной, На землицы на пахотной". Или: "Вейся, вейся, борода, Бородушка, вейся, Сусек, наполняйся!" (Некрылова А.Ф. 1989. С. 315 - 316).
В заговорах и приговорах, направленных на получение в будущем году хорошего урожая, говорилось: "Вот тебе, Илья, борода! На лето уроди нам ржи да овса!" или "Вот тебе, Илья, соломенная борода, а на будущий год уроди нам хлеба грода (много)!" (костромск.; Завойко К. 1917. С. 16-17); "Николе борода, коню голова, пахарю коврижка, жнеюшке папышка, а хозяевам на доброе здоровье" (новгородск..; Герасимов М.К. 1900. № 3. С. 133); "Флор да Лавр, приходите коня кормить" (вологодск.; Зеленин Д.К. 1999. С. 67); "Егорий приходи, коня приводи, и наших коней корми и овечку корми, и коровку корми!" (московск.; Зернова А.Б. 1932. С. 33).
При обливании жниц водой исполнялась песня: "Пошел колос на ниву, На белую пшеницу. Уродися на лето, Рожь с овсом, Со дикушей, Со пшеницею. Из колосу - осьмина, Из зерна - коврига, Из полузерна - пирог. Родися, родися, Рожь с овсом!" (Коринфский А.А. 1995. С. 339).
А во время праздничной трапезы следующая: "Петрушечка господырек! Отгреби-тко свой роек! Отсыти ты нам сыты. Жней за стол усади. Жней за стол усади, Пива-меду поднеси! Ты напой меня, жнею, - Я те песенку спою". (Некрылова А.Ф. 1989. С. 317).
В конце дня звучала последняя песня: "Дожали, дожили, Оспожинки встретили, Коровая почали, Толокна процведали, Гостей угостили, Богу помолились! Хлебушко, расти! Времячко, лети, лети - До новой весны, До нового лета, До нового хлеба!" (Коринфский А.А. 1995. С. 340).
Основной ритуальный предмет дожиночных обрядов - "борода" осознавался как "маленький снопик" или "концы соломы с колосьями"; индоевропейский корень этого слова означал понятие "растительности". Известно название "бороды" наименованием "коза" или "козулька". Говорили: "обжинать козу" (рязан.; Селиванов В.В. 1887. С. 49). В русском языке словом "коза" обозначалась любая часть полосы, приходившаяся на долю одного жнеца. На Ангаре "бородку" называли "уру" (Макаренко А.А. 1993. С. 61). Приписывалась "борода" Богу (богова, божья борода), Христу (Христова бородка), Спасу (для Спасителя борода), Богородице (Богородице косица, Покрову Пресвятая Богородица борода (см. Покров Богородицы); разным святым: Илье-пророку (см. Ильин день), св. Николаю (Николина бородка) (см. Николин день), св. Власию (Волосу/Велесу) (см. Власьев день), свв. Флору и Лавру, Козьме и Дамиану (см. Кузьма и Демьян), св. Елене (Елене на косу) (см. Олена-льняница), Егорию Победоносцу (см. Егорьев день) и осмыслялась как жертва им. В некоторых толкованиях "борода" посвящалась полевому хозяину или духам поля (полуднице, полевику).
Обряд "завивания бороды" напоминал ритуальное завивание берез. Изготовление из "бороды" венка сохраняло находящуюся там плодородящую силу зерна, а пригибание колосьев к земле, их закапывание, сев семян из "бороды" служили возвращению земле тех сил, которые из нее ушли в зерновые колосья. Зарывание в землю хлеба с солью виделось дополнительным кормлением земли для прибавления ей сил при выращивании будущего урожая. В оставлении хлеба на камне или ткани внутри колосьев "бороды" заметна подготовка к трапезе, жертвоприношению.
Другие элементы дожиночного обряда также имели магический характер. Прополка "бороды" и мытье жницами рук после жатвы помогали обеспечить "чистоту" посевов будущего года; полив водой "бороды" и обливание жниц предотвращали засуху. Магическими свойствами обладали и предметы, связанные с ритуальной "бородой". Так, камень, найденный под колосьями "бороды" использовался для лечения зубной боли (новгородск.).
Весь комплекс дожиночных обрядов был направлен на сохранение растительной силы снятого урожая на поле, что обеспечивало непрерывность урожаев, соединение уже выращенного с урожаем будущего года, т.е. на обеспечение плодородящей силы земли.
А.Н. Афанасьев приводит такое объяснение обычая почитать Сноп: «По немецким, славянским и литовским преданиям, житные духи Славяне дают им названия: полевой дед, полевик, гречуха, жыцень в летнюю половину года обитают на нивах. Когда хлеб поспеет, и поселяне начинают жать или косить его, полевик бежит от взмахов серпа и косы и прячется в тех колосьях, которые ещё остаются на корню; вместе с последнесрезанными колосьями он попадается в руки жнеца и в последнем = дожиночном снопу приносится на гумно или в дом земледельца. Вот почему дожиночный сноп наряжают куклою и ставят его на почётном месте, под образами. (…) Верят, что пребывание её в доме приносит хозяину, его семье и житницам божье благословение. Большею же частью кукла эта сберегается только до времени посева: тогда её обмолачивают и добытыми из неё зернами осеменяют поля — с тою целью, чтобы житный дух, за¬ключённый в последнем снопе, мог возродиться и заявить свою благотворную силу в новых всходах».
Отправлено: 01.08.14 14:39. Заголовок: Приведем некоторые и..
Приведем некоторые из контекстов, описывающих обрядовые действия с иванушкой и марьюшкой: Овес жали – последний сноп завяжут – ваньку, а к ваньке маньку сделают – веничек из бересты (Кир, Васильево); Иванушку сожнем, пояском аленьким подвяжем, в избу несем. Веток березовых наломам в избе подмести – этта марьюшка. Потом ей платочек этакой детишки ладили да с иванушкой в угол ставили, стояли они, как парень с девкой (Бел, Каргулино); Последнюю горсть овса завьют, наверх крестик из овса: ето иванушка; из ольхи веничек сделают – ето марьюшка. Марьюшкой обметают все да приговаривают:
Коню – голова, А Илье – борода, Кыште, мухи, вон, Теперь Иванушка в дом, Хозяину – сила, Нарядчику – кила, Ваша очередь отошла, А наша подошла.
Иванушку и марьюшку в угол ставили до Покрова, в Покров скотину закармливают, по горстке дают (Кир, Никольское); Принесут ванюшку и машутку домой, машуткой все обметают и приговаривают:
Все мухи долой, Пришел хозяин домой.
Ванюшка до Покрова и стоит, скотине скормят (Кир, Пестерево); Последнюю горсть в полосе оставляли на иванушка, а к нему веничек из березы делали – марьюшку. Месяц они в избе стоят (Кир, Домниково); Последний сноп на ваньку дожинали, потом этого ваньку в дом вносили, все серпы в него втыкали (Бел, Задняя); Иванушка свяжут, а потом девки колоски из него таскали, гадали о женихе (Бел, Чикиево); Манька – веник березовый, всё дома им опахивали, пыль снимали (Бел, Орлово) и т. п.
Отправлено: 03.08.14 20:32. Заголовок: В Смоленской и Тверс..
В Смоленской и Тверской губерниях "обжинать" последний сноп - "бараду" заставляли девушку, которая срезала "пясточку" (горсть) колосьев и укладывала по кругу, делая так до тех пор, пока не сожнет весь оставленный на поле пучок.
При срезании дожиночного снопа обычно произносились приговоры: "Два поля дожавши, третье запахавши, отдай да положь" (ярославск.); пелись песни: "Видит наше (мое) око, Что край недалёко, Постать не широка. До краю дожнемся, Горелки напьемся. Хозяин - соловейко, Поезжай за горелкой! Хозяйка - хляптуха, Ти готова болтуха?" (смоленск.; Земцовский И.И. 1970. С. 517).
Последний сноп - именинник, пожинальник, обжинок - делался большим и толстым, связывался специально сделанным "свиточком", либо опоясывался красной лентой (при этом не разрешалось перевязывать сноп, который сжала другая женщина (хотя запрещение не распространялось на пожилых женщин), так как "перевязывавшая, будто бы, "завяжет детей у сжавшей", иначе "спорынью в женщине завяжет" или сделает мужа "бесплодным" (Зернова А.Б. 1932. С. 34); это относилось и к связыванию обычных снопов), украшался цветами и ситцевыми лоскутами, лентами. Нередко снопу придавался антропоморфный вид.
Дожиночный сноп - именинник наряжали в сарафан и кокошник (пензенск., симбирск.); привязывали к снопу палки или солому, обозначая руки, надевали на него белую насовку (одежду типа сарафана) и кичку (головной убор) (смоленск.) или накидку (смоленск.). Дожиночный сноп мог выражать своим антропоморфным видом женское или мужское начало, соответственно давалось снопу и "имя": последний сноп, сделанный из ржи в виде человека и одетый в женскую одежду: "саян", рубаху, платок, называли Солохой; сделав из овса другую фигуру и надев на него мужскую одежду: штаны, рубаху, шапку, давали имя Овсей (смоленск.).
Иногда дожиночный сноп, имевший антропоморфный вид, назывался спорыньей (смоленск.), что происходило от традиционного образа спорыни, олицетворявшего собой удачу в работе. Ср. в дожиночной песне: "Усё лето спорыня, Усё лето спорыня С нам на нивушке была. А теперь спорыня, А теперь спорыня Сорвалася сы корня". (псковск.; Земцовский И.И. 1970. С. 529).
Спорыньей также называли изготовленную в конце жатвы из сдвоенных колосьев особую куклу (псковск.), так как сам раздвоенный ржаной колос имел подобное название. Такой колос, найденный на поле, должен был обеспечить достаток хлеба в доме, поэтому его приносили в избу и клали в передний угол к иконам. Отсюда и приветствие, адресованное жнеям: "Спорынья тебе в дом!" (Белозерье). Название спорыньи происходит от Спорыша (первоначально "спорыш" - двойное зерно или колос; "царь-колос"), являющегося в восточнославянской мифологии воплощением плодородия; его представляли в виде белого кудрявого человека, который ходит по полю, иногда вместе с Богом и раем. Ср.: "А наш пригонятый Белый кудреватый, По полю ходит Да жней пригоняет. Мы жали, радели - Горелки хотели. "Спасибо, спорышенчик, Что по полю ходил, Что по полю ходил, Что по полю гулял, Молодых жней пригонял!" (смоленск.; Добровольский В.Н. 1903. С. 253).
С дожиночным снопом совершались различные обрядовые действия. Его использовали для гаданий: девушка собирала срезанные для последнего снопа "пясточки" (горсти) и складывала в общий дожиночный сноп, если все гости собирались парами, то считалось, что девушка в этом году выйдет замуж, если же "пясть" была лишней - то и девушка останется незамужней; иногда сжатые "грудки" овса собирались в сноп с пересчетом с помощью слов: "чет" и "нечет"; если в снопе оказывалась четное количество "грудок" овса, то считалось, что этот год семья проживет в полном составе; если же выпадал нечет (по поверьям, нечетное число предвещало убыль), то знали, что кто-нибудь в семье умрет или выйдет замуж. Гадали не только по количеству пясток срезаемого хлеба, но и на снопе, связанном из последних сжатых колосьев, что делали, в основном, беременные женщины и незамужние девушки. Женщины, ожидавшие ребенка, садились на сноп и смотрели, кто подползет: если жук - то родится мальчик, мурашка - девочка. Девушки, сидя на снопе, тоже следили, если подползет "козявка" (какое-нибудь насекомое), это означало замужество. По зернам из дожиночного снопа гадали о посеве: из него брали три колоса, отдельно из каждого вылущивали зерна и зарывали в землю в укромном месте. Если быстрее всходили зерна первого колоса, это означало, что лучший урожай даст в будущем году ранний сев; если зерна второго - средний, третьего - поздний.
Кроме гаданий со снопом совершались и другие магические действия. Так, на дожиночный сноп садилась хозяйка и приговаривала: "Ржица-матушка, народи на лето получше этой, а если такой, то не надо никакой" (Некрылова А.Ф. 1991. С. 317). В Никольском у. Вологодской губ. женщина поднимала дожиночный сноп на голову и говорила: "Вот эдакий высокий расти овес на прок!" (Потанин Г. 1899. С. ). В Белозерье по окончании жатвы последнего снопа, жница кланялась на все четыре стороны с приговором: "Овсяная жнивушка, отдай мне силушку на всю студеную зимушку!" (Духовная культура Северного Белозерья. 1997. С. 120). В Чухломском, Кологривском уездах Костромской губ. и в Смоленской губ. дожиночный сноп брался женщиной, которая каталась с ним по ниве с просьбой о возвращении силы: "Нивка, нивка, отдай мою силку". (Добровольский В.Н. 1903. С. 260) (см. Катание/кувыркание по земле).
После срезания дожиночного снопа на поле часто устраивалась трапеза: участники садились, расстилали скатерть и ели (основной пищей была яичница или каша), при этом оставляли небольшой кусок хлеба, который несли за пазухой или в лукошке, а затем клали "Илье под бороду" (см. Дожинки).
"Одетый" таким образом сноп две женщины с песнями и плясками несли на помещичий двор, где одна из них, под исполнение песен, хлестала сноп веником, стремясь обеспечить урожай на будущий год, так как ритуальное магическое действие - хлестание и битье имеет продуцирующую функцию. В Московской губ. последний украшенный сноп также приносился на барский двор и передавался барину за "выкуп" в виде угощения и мелких подарков; в данном случае сноп несла женщина, знающая все песни и умеющая бойко ответить на вопрос.
Украшенный различными способами, либо превращенный в чучело последний сноп несли с поля все дожинщицы вместе; сноп держали, подняв его кверху. При этом пели: "Ох и слава богу, Что жито пожали! Что жито пожали И в копы поклали: На гумне стогами, И в клети закромами, А с печи пирогами". (смоленск.; Земцовский И.И. 1970. С. 520).
При возвращении с поля, входя в дом, говорили: "Жали - пожали, Три пряди нажали, Первая прядь - на еду, Вторая прядь - на семена, Третья прядь - про запас". (Пинежье; Некрылова А. Ф. 1991. С. 317).
При внесении дожиночного снопа в избу, происходил ритуальный выгон насекомых, в особенности мух, из дома, что представляло собой "высылание их на небеса за снегом" (Гура А.В. 1997. С. 444).
При этом отмечена вариативность предметов, с помощью которых выполнялись обрядовые действия и различность произносимых приговоров.
Выгоняя насекомых из дома дожиночным снопом - ржаным или овсяным (а также ольховыми ветками, колосьями ржи, березовым веником, хранившимся в избе со времени троицко-купальских праздников), говорили: "Мухи, блохи, вон, хозяйка идет в дом! Ступайте, тараканы, клопы, вон, хозяйка идет в дом" (московск.; Зернова А.Б. 1932. С. 34); "Кишьте, мухи, вон, идет хозяин (т.е. обрядовый сноп) в дом" (вологодск.; Терновская О.А. 1981. С. 141); "Мухи, вы, мухи, ступайте вы вон: мы работу свою кончили, простору нам дайте и волю" (вологод.; Гура В.В. 1965. С. 208); "Клопы, блохи, цыганы (тараканы) вон из избы; скот на двор" (вологодск.); "Рожь с поля - муха в поле!" (смоленск.; Пашина О.А. 1998. С. 156); "Как у нас на поле не осталось хлеба на корню, так и у нас не оставайся ни мух, ни блох, ни клопов, ни тараканов" (петербургск.; Терновская О.А. 1981. С. 142) и т.д. При этом, последним снопом либо мели по полу, либо трижды делали крестное знамение в избе (или просто махали в воздухе). Особенностью данного обряда в Белозерье и Череповецком у. Новгородской губ. были действия, производимые с березовыми прутьями, контактирующими с дожиночным снопом: хозяйка несла с поля домой "пожинальник" под левой рукой корешками вперед, при этом отламывала по дороге три прута березы и втыкала в сноп. Входя в дом, не открывала сама дверь, а ждала, пока ей откроют; проходила с последним снопом в передний угол, где трижды крестилась, вынимала прутики из снопа, ставила "пожинальник" под иконы, а прутиком хлестала различные предметы и всех родных, находящихся в избе с приговором: "Мухи, клопы, блохи и тараканы, убирайтесь вон, а нам хозяевам дайте покой" (Герасимов М.К. 1900. С. 133-134), затем березовые прутики сжигались в печке.
На Смоленщине основным мотивом приговора являлось заклинание зимы и вызывание снега: "Черные мухи из хаты, белые в хату" (Добровольский В.Н. 1906. С. 109) (Ср. в словенской поговорке: "Когда белые мухи летают (выпадает снег), "черные мухи" околевают" (Гура А.В. 1997. С. 445). Изгнание мух в Ветлужском у. Костромской губ. сопровождалось заклинаниями, связанными с мотивом жатвы, которую предстоит совершить самим мухам: "Мы свою ниву выжали, теперь вы ступайте жните" (Терновская О.А. 1981. С. 144). "Таким образом, улетающие мухи приобретают символическую функцию небесных жнецов, участников иной жатвы, совершаемой зимой на небесах". (Терновская О.А. 1979. С. 110).
Дожиночный сноп, вносимый в дом, вешали над умывальником, из которого жницы мыли руки, вернувшись после дожинок. Верили, что руки, вымытые таким образом, не будут болеть (ярославск.). Затем сноп помещали либо в самой избе - в передний угол ("красный", кут, под образа, под иконы, в "судки", на божницу, на "тябло"), на "полавошник", лавку; либо вне избы - на поветь, где он хранился до Покрова Богородицы, когда им "закармливали скотину с осени", т.е. с этого начиналось зимнее кормление скотины в хлевах: сноп раздавали по горсточке всем домашним животным и птицам: коровам, лошадям, овцам, свиньям, курам и т.д. с целью уберечь скотину от возможной зимней бескормицы, болезней и других бед и напастей.
Происходило это следующим образом: хозяйка вставала рано утром "до свету" и накрывала на стол: стелила скатерть, приносила холодец и хлеб, садилась и ела, так как закармливать скотину можно было только на сытый желудок. Затем отрезала по кусочку хлеба каждой скотине, брала с собой последний сноп - "бороду" и шла в хлев, где раскладывала хлеб по четырем углам ("в наугольники"), вставала на середину хлева и просила "хозяина", который "поставил скотинку на место (на зиму): "Хозяюшко - батюшко, хозяюшка - матушка, ставлю я милова живота - скотинку на всю студеную зимку. Вы ее пойте и кормите, теплом обогревайте и спать мистечко давайте!" (Духовная культура Северного Белозерья. 1997. С. 125). Произносила эти слова три раза, кланялась в четыре угла, после чего, молча, раздавала по горсточке из дожиночного снопа каждому животному. Здесь, как и в случае срезания колосьев для дожиночного снопа, сохранялся запрет на разговор (Белозерье). Иногда последний сноп раздавался скоту в рукавицах, чтобы скот зимою не мерз (ярославск.). В некоторых местах (московск.) дожиночный сноп хранили в сусеке до посева; зерна с этого снопа примешивали к семенам, которыми производился первый весенний сев.
Обрядовые действия с дожиночным снопом близко связаны с обрядом "бороды" и катания/кувыркания по земле. Колосья, оставленные на "бороду" иногда срезались для вязания дожиночного снопа, который в некоторых северо-западных губерниях России также носил подобное название. Все ритуальные действия, производимые с последним снопом, были направлены на то, чтобы сохранить силу в самих колосьях, так как зернам дожиночного снопа придавалось особое значение - они должны были способствовать процветанию всего дома и хозяйства.
Отправлено: 03.08.14 20:44. Заголовок: Женщина катается по ..
Женщина катается по окончании жатвы на последней полосе, приговаривая: «Жнива, жнива, отдай мою силу». Рядом - перевитые колоски ржи, так называемая «Спасова бородка». Рязанская губ., Косимовский уезд, д. Шемякино. 1914 г.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума